<   |  > 

Бывает, иногда среди старых бумаг найдешь такое… и думаешь: что за хрень? почему раньше не обращала внимание? неужели и вправду такое может быть?.. Что-то я не то говорю. Скажите, вы любите читать чужие письма? А писать? Хочу показать вам, дети мои, одно интересное письмо, привет, кстати, всем с низким поклоном. Имена, названия, адреса, пароли, явки, конечно, изменены, орфографические и пунктуационные ошибки исправлены, стиль сохранен. И вообще, всё выдумано. А если кто найдет совпадения – извините, случайность. Итак, письмо:

"Не знаю, прочтешь ли ты это письмо, потому что не знаю, отправлю его тебе или нет, не знаю, может, и не допишу. Ничего не знаю, брожу по дому, не нахожу себе места, схожу с ума и пишу, пишу… вот это я написал на обоях в спальне, пойду-ка возьму бумагу.

Терёшкина – ты редкая сволочь. Но… редкая. Как хорошо, что ты есть, Терёшкина! И как хорошо, что я тебя нашел. И совсем замечательно, что ты оказалась женщиной! Мне кажется, вряд ли меня к тебе так тянуло, если бы ты была мужчиной. Но ты женщина, к счастью. К твоему счастью тоже, потому что именно это часто спасало тебе жизнь.

Помнишь, в Праге: расстались утром после завтрака, ты пошла бродить по магазинам, а я – на студию, договорились, что приду в 6, подразумевалось, что ты должна была прийти намного раньше и терпеливо меня дожидаться, вышивая болгарским крестом и поглядывая в окошко. Прихожу, тебя нет в номере, я сразу и резко схожу с ума, через два часа меня утешает весь отельный персонал включая уборщиц. Не могу сидеть в пустом номере, четыре часа подряд мечусь в холле отеля, звоню в полицию, в больницы, морги, казино, частным детективам… не могу оторвать взгляд от дверей, дергаюсь, как собака. Я подыхал от страха, Терёшкина. И вот – распахиваются двери, обе настежь, и появляется обалденная баба "спелого" возраста – в красных туфельках и перчатках, в шляпке, скрывающей верхнюю половину лица. Я редко видел тебя с накрашенными губами, поэтому и не узнал тебя сразу, такую стильную в черном костюме в полоску и красных туфельках на шпильке… Ты же никогда до этого не носила при мне туфли на каблуках! Терёшкина, когда ты на каблуках, я хочу тебе поклоняться. Ладно, без каблуков тоже.

Тебе, поди, и невдомек было, Терёшкина, что все мужчины в холле тогда провожали тебя глазами, хотя там же, в холле, находилось около десятка стройных, прелестных молодых телок на любой вкус. Но ты была так элегантна, утонченна – несмотря на пышность форм, так женственна: цокают по мрамору красные каблучки, шикарная грудь слегка колышется из стороны в сторону, высокая полная белая шея – за километр видно, что кожа нежная, голова гордо поднята, шляпа скрывает лоб и глаза… И я вместе со всеми уставился как баран, несмотря на то, что умирал от тревоги за тебя, змея ты!

А ты была великолепна, Терёшкина, портье нес за тобой кучу пакетов, и ты тоже несла два или три и сумочку. Ее ты и уронила около лифта. Я узнал тебя, Терёшкина, когда ты нагнулась за сумочкой, узнал по груди: ослепительные верхушки двух белых "запретных плодов" мелькнули в изящном вырезе строгого костюма, под которым блузки даже не предполагалось. Видишь, как литературно я стал выражаться – до чего ты довела меня, змеюка! Я узнал тебя по по сиськам, Терёшкина, вот как!

А ты, когда я подошел, сказала: о, прости, милый, ты, наверно, волновался, я искала удобные туфли, ну, так хотелось, чтобы удобные и изящные, и я нашла, ты посмотри, какое чудо, они очаровательные, правда? ужасно дорогие, но стоят того, я купила еще черные… потом ужасно захотелось сладенького, пила кофе в кондитерской и у меня "поехал" чулок, побежала за чулками… почему ты молчишь? ты ужинал? сейчас зайдем в лифт, и я покажу тебе, какая чудная резинка на чулочках…

А у меня к тому времени уже под мышками волосы поседели – так я перебздел за тебя, но когда ты оказалась этой прекрасной дамой, вернее, дама оказалась тобой, и когда ты начала про туфли, а в лифте слегка наклонилась ко мне, опять показав два тяжелых белоснежных полушария, ммм… не стесняясь портье, задрала черную узкую юбку в полоску и показала кружевную резинку от чулка, я еще раз сошел с ума, Терёшкина, и только поэтому не убил тебя, а сразу захотел пришибить глазастого портье, чтобы без посторонних глаз тут, в лифте, тебя… с тобой… Вот, я даже писать это не могу спокойно! Да пошла ты, Терёшкина!.. будь ты проклята, зараза. Это из-за тебя я стал ненавидеть женщин. Всех, кроме тебя.

Зачем ты уехала от меня? И куда ты делась? Где ты вообще сейчас и что делаешь? Отвечай скорей, я схожу с ума сто раз в день, я скучаю по твоему запаху, мне нужно трогать твою кожу, такой ведь ни у кого нет, а моим пальцам необходимо это ощущение, ты понимаешь? Между прочим, обрати внимание, какое интимное это слово "ощущение" – оно напоминает звук от ладоней, скользящих по телу. Фу на тебя, Терёшкина! Ты пойми, мне это ощущение нужно хотя бы два раза в день испытать, я уже не говорю о том, что это нужно губам и другим частям тела – ну, пусть хотя бы пальцам! Пошла ты нахрен – я не секса хочу, мне нужно просто трогать тебя, тебе что – жалко? Мне еще нужно слышать твое бесконечное тарахтенье обо всей этой бабской ерунде, да, нужно, а что? Мне нужно, в конце концов, выспаться – я не сплю уже сто лет, потому что нет твоего запаха и мне некуда деть руки. Терёшкина, если ты не вернешься, я найду тебя и убью. Потому что я не могу без тебя жить.

Что ты делаешь сейчас, Терёшкина, а? вот где ты сейчас? Я даже писать боюсь такое, как: с кем ты сейчас?.. Не дай Бог, Терёшкина, не дай тебе Бог!.. Потому что я сразу немедленно сойду с ума и сдохну, а тебя на всю жизнь замучает чувство вины. Это уже будет не жизнь, Терёшкина, а мука сплошная, так и знай.

Так что пока ты не додумалась показать кому-то еще кружевную резинку чулка, возвращайся скорее. Если же все-таки ты, змея такая, показала уже, я прощу всё, так и знай. Да Терёшкина же, блин! сколько ж можно, в конце концов, отмечать этот сраный юбилей твоей нелепой сестры, как будто без тебя там некому картошки к столу начистить!

Всё, хватит, у меня кончается терпенье, и завтра я вылетаю в ваш гребаный Тамбов. Я найду тебя и, если ты не расскажешь мне про то, что у тебя отвалился стразик на блузке, про то, что тебе хочется такое же кимоно, как у Светки, про мамины печеньки и как у тебя разболелась спина, пока ты строгала салат, – убью, где бы ты ни была, так и знай!



Твой сумасшедший Терёшкин,

Мартобря шешнацатово,

Год непомнюкакой.



P.S. Убью непременно с особым цинизмом, извращенно. Трепещи, Терёшкина, еду!"