Ребенок для матери — источник постоянных хлопот, мужчина — кормилец и любовник. Казалось бы, с точки зрения разума и логики женщина должна в большей степени дорожить мужчиной, мужем, а ребенок для нее оказываться на втором месте. Так ли это? — Правильно, не так. В выборе между ребенком и мужчиной (ой, не дай Бог, не дай Бог, конечно!) современная женщина практически без колебаний выбирает — правильно, ребенка! Ведь она же — мать! А то, что она еще и жена… Ну, жена… Ну и что? Мать же — важнее? А кто не понимает, почему, так это вообще материнский инстинкт — заботиться о детях, поэтому просто не задавайте глупых вопросов и берегите мать. Ой. То есть детей. Так вот. О любви к детям и других естественных, заложенных природой, инстинктах. В традиционных культурах отношение к детям было очень различным и, прямо скажем, не таким возвышенным. Нередко хорошая скотина ценилась больше ребенка, в русских народных сказках не редкий сюжет, когда отец продает своего, приглянувшемуся кому-то, сынка. Смерть ребенка, особенно когда жена постоянно брюхатая, переживалось кратко: "Бог дал — бог и взял". Другой родится. Родился сын — ну ладно, это неплохое прибавление в семью, выкормим — будет работник. Родилась дочь — ну, мать, удружила, лишний рот теперь куда девать…Кстати, и к сыновьям отношения были не только радостные. Дед Александра Сергеевича Пушкина, Ганнибал, был не просто африканским негром, он был одним из девятнадцати царских сыновей. Надеюсь, для вас не будет откровением, что царские династии были и на африканском континенте.Так вот, одним из самых ярких воспоминаний его детства была картинка, когда он бегал перед отцом и все трогал своими ручонками. Он был единственным, кто мог это делать: все остальные братья при каждой встрече с отцом были со связанными руками. Почему? Да потому что тогда было совершенно естественно, если любой из сыновей вдруг махнет ножичком и своего отца зарежет. Чтобы царем стать самому. И потому для любого уважающего себя отца тогда было естественно к своим детям относиться как к своим потенциальным убийцам. А чего не связали Ганнибала? Просто тогда был еще слишком маленький…

Я думаю, что матери, пусть каждая по своему, но любят и любили своих детей всегда, и едва ли за последние два столетия материнская любовь стала сильнее и трепетнее. Материнская любовь была на свете всегда и, видимо, ею всегда и останется. А вот что меняется, так это отношение к этой любви: считать ее чем-то важным или — нет. Как это? Поясню на примере. Вот девочка очень любит свою любимую куклу и просто не может без нее жить, но кукла едва жива, совершенно истрепалась, и из деревни в городскую квартиру такую замарашку везти уже нельзя. По мнению родителей.Как вы думаете, где проведет свою последнюю зиму эта престарелая кукла? Правильный ответ: "Неизвестно!", потому что в нашей культуре игрушки статус святости еще не получили, и родители ощущают свое право решать этот вопрос совершенно произвольно: "Ну, что ревешь?! Мы тебе другую купим. Барби!" А между собой: "Все равно она ее через неделю — забудет". И, очень возможны, они даже правы.

Но пройдет, предположим, пару десятков лет, и общественное мнение изменится. Каждый (конечно мало-мальски образованный, а не какой-нибудь совсем дикий родитель) уже будет знать, что основы доброты и нравственности детям закладывают в первую очередь их любимые игрушки, именно они являются стержнем их будущего мировосприятия, отношения к миру и к родителям, в частности. Да, и об этом — подробнее!и вообще степень цивилизованности общества измеряется его отношением к игрушкам.· Кажется, это чья-то цитата…Так вот: очевидно, что в этом случае сами чувства детей к своим игрушкам — не изменятся, но настаивать на своих чувствах дети станут не в пример энергичнее. И скоро все будут просто убеждены, что трепетное отношение детей с своим игрушкам есть нечто инстинктивное, природно обусловленное, и если в выборе между родителями и любимой игрушкой ребенок выберет игрушку, то родители, как люди взрослые и сильные, должны отнестись к этому с пониманием. Я правильно формулирую?

И если аналогия уже понятна, то понятен и вывод: материнская любовь была всегда, а вот общественной сверхценностью стала только недавно — а именно с тех пор, как сверхценностью стали дети. Или, тоже самое по-другому — с тех пор, как ценность мужчины в глазах женщины понизилась. И инстинкты, в том числе материнские, здесь ни при чем. Итого. Едва ли можно всерьез утверждать, что сверхценность ребенка для матери является природным инстинктом. Скорее, это феномен современной культуры, ибо дети начали становиться чем-то святым для человечества не так давно, где-то только последние два столетия.  А особенно сильно в развитием женской эмансипации. Что особенно любопытно.

Козлов Н.И.