Уж этому, казалось бы, нас учить не надо – ругаться мы все умеем. А потом долго ругаем себя. Но оказывается, что критика тоже может быть как созидательной, так и разрушительной. Созидательная критика это лишь указание на то, что и как нужно сделать, в ней нет места отрицательной оценки личности ребенка.

Десятилетний Паша нечаянно пролил за завтраком стакан молока.

• Мать: Ты уже не маленький, а стакан держать не умеешь! Сколько раз я тебе говорила — будь осторожней!
• Отец: Он всегда был неуклюжим, таким и останется.

Да, Паша пролил стакан молока, но едкие насмешки здесь совершенно неуместны: они могут стоить родителям гораздо большего — потери сыновнего доверия. Не время высказывать ребенку, что ты о нем думаешь, если он провинился. В этом случае нужно осудить только его поступок, но никак не его самого.

Например, в ситуации с пролитым молоком есть и другой выход – спокойно дать ребенку еще один стакан молока и тряпку. Не сомневайтесь – сын или дочь будут вам благодарны за то, что вы не стали устраивать «разборку» и дали ему возможность самому исправить свою оплошность.

Буря! Скоро грянет буря!

Во многих семьях ссоры между родителями и детьми развиваются в заранее известной последовательности. Вот ребенок что-нибудь сделал или сказал не так — и отец с матерью неминуемо произносят обидные для него слова. Конечно, на них дети отвечают еще хлеще. Родители начинают кричать, угрожать — недалеко и до порки. И в доме разражается гроза.

Девятилетний Толик играл чайной чашкой.

• Мать: Ты разобьешь ее! Уже бывало так, и не раз!
• Толик: Нет, не разобью.

Тут чашка упала на пол и разбилась.

• Мать: Вот уж руки-крюки! Скоро всю посуду в доме перебьешь!
• Толик: У тебя тоже руки-крюки! Ты уронила папину электробритву, и она разбилась.
• Мать: Как ты говоришь с матерью! Грубиян!
• Толик: Ты сама грубиянка, ты первая начала!
• Мать: Замолчи сейчас же! И отправляйся в свою комнату!
• Толик: Не пойду!

Доведенная до белого каления, мать схватила сына в охапку и сильно отшлепала. Пытаясь освободиться, Толик оттолкнул мать. Та не удержалась на ногах и, падая, разбила стеклянную дверь, поранив осколками руку. При виде крови Толик страшно перепугался и выбежал вон из дома. До позднего вечера его не могли найти. Легко представить себе, как переволновались взрослые.

Неважно, научился ли Толик осторожно обращаться с посудой. Зато он получил отрицательный урок — как не стоит вести себя с матерью. Проблема вот в чем: можно ли было ее избежать, повернув ситуацию иначе?

Увидав, что сын играет чашкой, мать могла бы взять ее и поставить на место, а мальчику дать что-нибудь другое, например мяч. Или когда чашка уже разбилась, мама могла бы помочь сыну убрать осколки, сказав что-нибудь вроде: “Чашки легко бьются. Кто бы мог подумать, что от этой чашечки будет столько осколков!” Удивленный и обрадованный Толик, скорее всего, тут же попросил бы у матери прощения за свой поступок. А мысленно он сделал бы вывод: “Чашки — не для игры”.

Родители должны помочь своим детям почувствовать разницу между простой неприятностью и трагедией или катастрофой. Часто бывает, что и сами родители реагируют на события неадекватно. А ведь сломанные часы — это не сломанная нога, разбитое окно — не разбитое сердце! И говорить с детьми нужно примерно так:

-Я вижу, ты опять потерял перчатку. Жаль, ведь она стоит денег. Печально, что и говорить, хоть это и не трагедия.

Если сын потерял перчатку, не стоит из-за этого терять хорошее настроение. Если он порвал рубашку, не стоит в отчаянии рвать на себе одежды, подобно героям древнегреческих трагедий.

Оскорбления: что за ними скрыто?

Оскорбления — это отравленные стрелы, и можно использовать их только против врагов, но никак не против детей. Если мы скажем: “Какой некрасивый стул!” — со стулом ничего не случится. Он не чувствует ни оскорбления, ни смущения. Он стоит там, куда его поставили, независимо от характеризующего его прилагательного. Однако когда неуклюжим, или глупым, или некрасивым называют ребенка, с ним кое-что происходит. Он страдает, злится, испытывает ненависть, желание отомстить. В связи с этим у него появляется и чувство вины, которое, в свою очередь, приводит к тревоге. Вся эта “цепная реакция” делает ребенка и его родителей несчастными.

Когда ребенку все время повторяют: “Какой ты неуклюжий!” — он может в первый раз ответить: “Вовсе нет!” Но, в общем, дети прислушиваются к мнению родителей, и, в конце концов, ребенок и сам поверит, что неуклюж. Упадет, например, во время игры и сам себе скажет: “Какой я неуклюжий!” Потом ребенок начнет избегать подвижных игр, требующих ловкости, потому что отныне он уверен в своей неповоротливости.

Когда родители и учителя повторяют ребенку, что он глуп, в конце концов, он этому поверит и в результате на самом деле станет неудачником.

Родительский гнев

Гнев, как и простой насморк, — весьма насущная проблема, игнорировать ее нельзя. Мы не всегда можем предупредить проявления гнева, хотя он обычно возникает в сходных ситуациях и развивается как бы в заданной последовательности. Нам кажется, что гнев всегда вспыхивает неожиданно, внезапно.

В гневе мы словно теряем рассудок: мы обращаемся с детьми, как со своими врагами, оскорбляем их, кричим и наносим удары “ниже пояса”. Когда же вспышка ярости проходит, мы осознаем свою вину и торжественно обещаем себе, что это больше не повторится. Но вскоре гнев вспыхивает снова, и наших хороших намерений как не бывало: мы набрасываемся на детей — на тех, кому с момента их рождения посвятили всю свою жизнь.

Не стоит давать обещаний, которые не можешь выполнить: это только подольет масла в огонь. Гнев подобен урагану: от него никуда не денешься, но к нему надо быть готовым.

В воспитании детей родительскому гневу отведено особое место. В самом деле, если в нужный момент не рассердиться, то ребенок подумает, что мы смотрим на его проступок сквозь пальцы. Лишь те, кто махнул рукой на своего ребенка, исключают гнев из арсенала воспитательных средств. Конечно, не стоит беспричинно обрушивать на ребенка лавину гнева. Нужно научить его понимать, когда гнев означает серьезное предупреждение: “Моему терпению есть предел”.

Родители должны помнить, что гнев слишком дорого им обходится, чтобы метать громы и молнии направо и налево. Гнев не должен возрастать во время его проявления. Нужно так выражать свой гнев, чтобы родителям это приносило какое-то облегчение, ребенку — урок, но ни в коем случае не давало вредных побочных эффектов ни для той, ни для другой стороны.

Путь к миру и покою

Первый шаг. Прежде всего, нужно вслух назвать свое чувство. Это будет сигналом, предупреждением для всех, кого это чувство затрагивает: “Осторожно! Пора остановиться!”

— Я очень недовольна.

— Я рассердилась.

Если это не помогло разрядить “грозу”, идем дальше.

Второй шаг. Выражаем свой гнев с возрастанием его силы.

— Я сержусь.

— Я очень сердита.

— Я очень, очень сердита.

— Я разгневана.

Иногда одного выражения наших чувств (без объяснений) достаточно, чтобы ребенок подчинился. Если же этого не произошло, надо перейти к следующему этапу.

Третий шаг. Здесь необходимо пояснить причины своего гнева, назвать свою реакцию на события — в словах и желаемых действиях.

— Когда я вижу, что твои ботинки, носки, рубашки и свитеры разбросаны по всей комнате, я начинаю злиться, я сержусь не на шутку! Хочется открыть окно и выбросить все это прямо на улицу!

— Я приготовила хороший обед. По-моему, он заслуживает похвалы, а не презрения.

Такой подход позволяет родителям дать выход своему гневу, при этом никому не причиняя вреда. Как раз наоборот: дети увидят, что гнев можно выражать очень спокойно. Ребенок должен понять, что и его собственный гнев вполне поддается такой “разрядке”.

Хаим Дж. Джайнот